ФРПГ Война в нашем доме (игра)

[Лезер]

Война на пороге,
Увы - мы не боги,
Назад нет дороги,
Туман впереди...​

Лето обещало быть жарким.

В тот ясный майский день солнце щедро озаряло своими лучами долину Тахо, проникая волнами живительного тепла в каждый уголок и каждую тень. Медвежий угол на самом краю королевства, приютившийся меж горных отрогов на самом севере Аахенской марки, за великим Роданом, севернее даже Иттера, бравшего свои истоки в землях орков. Река Тахо, извилистая голубая змейка, по которой и была названа долина, полноводная и быстрая в своём течении, искрилась причудливыми отражениями и брызгами воды, преломлявшими солнечный свет. Три деревни от века стояли по её берегам, и ещё одна, северная - на одном из её притоков, ближе к тем местам, по которым пролегала неясная, никем никогда не отмеченная грань, за которой лежала орочья страна Калхар, большой Простор - сторона, с которой издревле приходила угроза. Люди жили здесь давно, уже не первую сотню лет, и многие смело могли сказать, что ведут свой род от первых охотников, осевших здесь давным-давно - ещё до того как сюда пришли люди, называвшие себя миртанцами. Это прослеживалось в необычных именах, в одежде, отчасти даже в языке: своё родное наречие многие местные жители уже давно позабыли, а те, кто ещё знал, как звучит старый язык, всё равно могли говорить на миртанском. Промеж собой люди иногда называли эти деревни по примерным сторонам долины, где они были расположены - северная Ицера, западная Лангра, южная Сенона и восточная Секвана.

Знавала долина и худшие времена. Не раз по ней проходили враги, деревни сжигали, а поля вытаптывали, но раз за разом люди Тахо приходили на старое место и умудрялись отстраиваться. Ныне же время было мирное, орочьих набегов не знали уже много лет, и разве только старики помнили, как горели их дома когда-то очень давно. Разве что случайно забредали сюда орочьи охотники, отдалившись от своих угодий, а порой приходили и намеренно, но являлись с миром - поторговать да выменять трофеи на что-нибудь полезное. Их и не прогоняли: вековое соседство научило и тех, и других как опасаться друг друга, так и мирно сосуществовать. Знала ли эта долина, что в ближайшие несколько дней всё изменится навсегда?..

Но пока было солнечно, и было утро, и в восточной деревне на дворе было необычайно пусто. Причина тому была очень простая: вся Секвана собралась в каменной часовне на проповедь Дитмара - служителя Аданоса, который был знаменитостью и авторитетом не только в самой деревне, но и во всей долине Тахо. Единственный служитель культа на всю округу, бывший инносианец, сменивший цвет рясы на синий, он стал для здешних жителей добрым другом и духовным наставником, который не только словом, но и делом помогал им в повседневных трудах и заботах. Мало кто понимал, почему церковник, да ещё и чистый маг, которому пророчили высокие чины и высокие дела, в какой-то момент махнул на всё рукой и оставил служение Инносу, осев здесь, в деревенской глубинке, среди простых и открытых людей. Но местных это заботило мало, и они отнюдь не жаловались на то, что хозяином часовни вместо инносианца стал аданист, хоть та всё ещё носила символ Солнцеликого на коньке крыши: пути Аданоса были им как-то роднее и ближе чрезмерного пиетета и блеска. Дитмар, человек умный и не лишённый хорошего чувства юмора, притягивал к себе не только завидным красноречием и способностью говорить на одном языке с прихожанами, но и невероятным личным магнетизмом, и умением вникать в проблемы людей и затрагивать нужные струны в их душах. А также тем, что всегда неплохо сдабривал мудрые мысли к месту сказанной шуткой. Вот и тогда, заканчивая свою речь, он произнёс:

- ...Ну и вот высек тогда Аданос на этой каменной табличке буквы, одна краше другой. И из букв этих текст сложился, и стал он с тех пор первой заповедью Аданоса, как говорят. И поставил он эту табличку там, где безграничная водная гладь сходится с сушей, и решил он, что правильно это.
- А что же там было записано, дядя Дитмар? - спросил один из мальчишек у добродушного проповедника, на что тот ему ответил:
- А записано там было: "Кто в море утонет, тот больше купаться не будет". Что же, друзья мои, на этом мы закончим, - сказал он с улыбкой, пока по толпе прокатился смешок. - Помните, о чем я вам сегодня рассказал, пусть это приумножит мудрость каждого из вас.

Огласившись на пару мгновений благодарным многоголосьем, прихожане с улыбками начали расходиться, похохатывая меж собой и о чём-то переговариваясь. Дитмар же выцепил взглядом тех, кто покидать часовню не спешил: Лата и Озая, стоявших рядом друг с другом, Айона, облокотившегося на подоконник чуть в стороне, и Ханко, который, почёсывая затылок, ждал возможности подойти к учителю. С первыми тремя, своими давними знакомыми и друзьями, Дитмару предстояло ехать сегодня на совет Тахо. Да что там: выдвигаться надо было уже сейчас! Собрание деревенских представителей, проводившееся раз в сезон, должно было скоро начаться, а ехать верхом до места сбора, древней священной рощи, было часа эдак три. Сейчас, в промежуток между севом и жатвой, самое время было обсудить планы на лето: ещё с прошлого года по долине ходила идея о петиции маркграфу Эстеру с просьбой построить на Тахо заставу с хотя бы малым гарнизоном, чтобы в случае чего дозорные могли быстро заметить опасность, а конные патрули - прийти на помощь любой деревне. Замок Изенфурт, ближайшее место, откуда могла прийти подмога, находился больно уж далеко, а уж в Тахо тамошние патрули не заезживали и подавно. Да ещё вот мост новый хотели построить, чтоб быстрее добираться до южного перевала, а ещё пригласить мастера из Трира поставить водяные мельницы для лесопилок. Забот было много. Пока же у четырёх представителей и их юного друга была возможность перекинуться парой слов насчёт предстоявшей поездки и просто переговорить.

Посмотреть вложение 03_A_Nearly_Peaceful_Place.mp3

 

[Лезер]

В какой-то момент, когда внутреннее пространство часовни более-менее очистилось, к Лату подошла красивая женщина лет тридцати с густыми тёмно-русыми волосами, собранными сзади в пучок, одетая неброско, по-хозяйственному, но даже так походившая скорее на леди, чем на крестьянку. Сложно было не узнать Анни, жену старосты Ривалена. Она глянула в сторону, как бы удостоверившись, что их не подслушивают, и произнесла, глядя на охотника:
- Лат, слушай... как там с сапогами для моего муженька? - она полезла рукой под чепец, чтобы почесать затылок. - Я помню, ты говорил, что уже почти готово вроде бы.
Недели две назад Анни подходила к охотнику с просьбой сделать для её мужа подарок ко дню их женитьбы - сапоги из хорошей дублёной кожи. Лат, разумеется, согласился, прибавив, что на обработку кожи и сшивание потребуется некоторое время. Учитывая, что годовщина свадьбы Ривалена и Анни была уже завтра, следовало бы сказать, как продвигается дело.

Между тем Дитмар, сойдя со своего традиционного места, увидел, как Ханко, направлявшегося к нему перехватил не кто иной как его отец Эльмар - здоровенный мужик с такой же густой копной соломенных волос, как у его сына, и с густой бородой. Перебросившись парой слов, они подошли к Дитмару уже вместе, и чародей уже на подходе мог видеть по лицу Эльмара, что тот чем-то недоволен или раздражён и собирается без обиняков сказать об этом Дитмару. Когда их взгляды встретились, кузнец на мгновение как будто весь поник и стушевался, в его глазах появилась даже какая-то тень боязни, словно бы он засомневался, стоит ли обо всём говорить магу так прямо и откровенно, как он собирался. Но в конце концов он набрал в грудь воздуха и произнёс:
- Дитмар... При... При всём моём уважении к тебе, есть разговор. Вот ты меня знаешь, я твоё слово всегда ценил и поперёк тебя не шёл, но, заради Аданоса и Инноса, остепени ты уже этого шалопая! - он дёрнул покорно молчавшего сына за ухо. - Совсем от рук отбился. Ну, ну ей-богу, ну в кузнице же ему работать надо! Сам знаешь... ремесло своё передаю. А он всё отлынивает, со своими книжками сидит, понимаешь, читает целыми днями.
Тут он снова слегка стушевался и опустил голову, почесав затылок. Снова взглянув на Дитмара, он продолжил уже чуточку спокойнее:
- Я всё понимаю, парню интересно, он у меня мальчонка смышлёный. Но работа ведь, как известно, не волк, кузня простаивать не должна. А мне в одни руки нелегко управляться.

 

[Лунное Сияние]

Лат с отстраненным интересом выслушивал задумку Озая о планах того выбраться подальше на север, где росли неохватные яворы, давно не видевшие топора и пилы. Краем глаза он заметил, как к нему подходит недавняя заказчица, жена старосты, и немного приосанился. На вопрос о сапогах, охотник подергал косичку, заплетенную на правом виске, покивал головой:

- Привет, фрау Анни, да да помню, всё уже готово, как вернусь с совета, так и отдам. А хочешь, можешь к жене дойти, забрать. Как Ривален примерит, одобрит, так и рассчитаемся за заказ.

 

[Лезер]

- А, ну вот и отлично, - улыбнулась женщина, скрестив руки на груди. - Тогда пока вы все будете на Совете, я к твоей Алисе потихоньку - фьють! Поворкуем заодно. Да ты ведь это, давай завтра, - она ещё раз оглянулась, лишний раз убеждаясь, что никто, кроме Озая и Лата, не слушает, и сказала полушёпотом. - Давай подходи, как праздновать будем. Вот вместе сапоги и, как говорит Дитмар, презентуем. И ты, лесоруб, тоже подходи, нечего вам двоим в лесах пропадать, когда тут десять лет празднуют, - Анни ещё раз улыбнулась, не раскрывая губ.

 

[Sarioni]

- Мгхм! К слову о совете. - Кавалерист, до того задумчиво изучавший пейзаж за окном, распрямился, расправил плечи и пригладил усы. Спустя два года после окончания последнего военного похода он все еще сохранял армейские привычки постоянно держать идеально прямую спину и периодически переходить на приказной тон, но который не уставала при любой возможности жаловаться всем знакомым его жена.
- Пора бы выдвигаться. Вопросы нынче важные, обсуждение может и подзатянуться. Коли провозимся - глядишь, затемно возвращаться будем.

 

[Лезер]

- Ты, гляжу, всё ещё надеешься на энти свои "манёвры" народ подбить? - спросил, обернувшись к Айону, один пожилой мужчина. - Не выйдет, говорю тебе. Они не согласятся на ополчение, даже непостоянное.
Это был Бранн, на вид уже почти старик, с седыми волосами и причёской, похожей на латову. Глаза его, живые и будто бы постоянно усмехающиеся, были небесно-голубого цвета, и смотрели почти всегда в лицо собеседнику. Айону он приходился двоюродным дядей, а Лату - отцом, и даже довольно часто захаживал в гости. Когда-то, после смерти старого Арто, предыдущего старосты деревни, Бранну предлагали занять его место, но тот отказался, уступив в пользу более молодого Ривалена. Сам он тоже был членом совета Тахо, но на собрания в священной роще уже давно не ездил, отговариваясь тем, что ему там нечего делать, ибо слушать его бредни всё равно никто не будет.
- Я тебя понимаю, - он как бы ободряюще ухмыльнулся, подходя к кавалеристу. - Ты был там, ты повидал, каково это. Но счас народ непуганый, даром что старики должны помнить весь этот ужас. Народ не захочет оставлять поля ради каких-то там сборов, даже если это будет раз в две недели. Да куда там, они даже раз в месяц собираться не захотят, а реже смысла уже нет, из таких ополчения хорошего не сделаешь.

 

[Sarioni]

- Для того и еду, чтобы попугать их, пока что-нибудь действительно страшное не напугало. А то мы сами не то что орочьим разведчикам, не приведи Иннос, а даже заезжей шайке бандитов отпору дать не сможем. Мужчина всегда должен быть готов защитить свой очаг, да что толку, если все поодиночке в портках да с вилами на улицы высыпят? Постреляют всех и дело с концом. - Кавалерист дернул головой, как будто хотел сплюнуть, но вовремя опомнился, что стоит в святом месте.
- Кхм! В общем, даже если не уломаю этих тугодумов - хоть охотнее подпишут петицию о заставе, лишь бы я перестал им страшные сказки рассказывать. - Айон закатил глаза и насмешливо скривился. - Так или иначе, давно пора озаботиться защитой долины. И ты бы съездил, сказал свое слово! Я-то для них всего лишь вояка, которому в солдатиков поиграть захотелось, хмф, но ты - человек серьезный и уважаемый, от тебя подобную мысль куда серьезнее воспримут.

 

[Лезер]

- Не-е, куда мне там, - Бранн хохотнул и махнул рукой. - Старой вороне не больно-то рады будут на этом дереве. Но так-то, ёлки-палки... Думаешь, не знаю я, что сейчас напади кто, мы ничего не сможем сделать? Старик Бранн понимает. Да только они поди опять хозяйством отговорятся. Не охота мне, дескать, с копьём упражняться да строем ходить - не крестьянское это дело. Да и ты, мол, Айон, чего ещё удумал - генералом стать захотел? Молод ещё нами, старичьём помыкать.
Он покачал головой и, ухмыляясь одними губами, посмотрел в сторону, будто бы обдумывая слова Айона. Усмехнулся чему-то и снова покачал головой, будто бы не верил собственным мыслям.
- Ёлки, а может, и правда, съездить и прокаркать там чего, а? Ну ты чёрт, а! Такого упрямца, как я - и... - он не договорил и с одобрительной улыбкой воззрился на солдата. - Ну будь по-твоему. Знаешь, вот сколько уж я думал, что всё бестолку, но вот когда ты начал всё это дело двигать... Да, заради такого можно и попробовать. Поеду я. Потому что ты, Айон, толковые вещи предлагаешь. И потому что ты делать что-то готов. Ну... подсадишь тогда старика к себе на клячу?

 

[Лунное Сияние]

- Чего уж там думать, придем, - покивал соломенной головой Лат на приглашение Анни и подмигнул приятелю, - Верно говорю, Озай? Да раз к супружнице моей идешь, так скажи, что поздно буду - сейчас уже на совет выдвинемся.
И распрощавшись с местной красавицей, мотнул лесорубу головой в сторону родни и направился к ним поближе.
Услышав, что отец согласился поехать на совет, рассмеялся, хлопая двоюродного брата по плечу:
- Ай да Айон, ай да сукин сын! Уговорил таки старого! Вот это добре. Ополчение дело нужное. А то совсем распустились, страх потеряли. От стаи волков по зиме скоро отбиваться не кому, окромя нас с тобой, будет.
Лат с уважением посмотрел на отца и промолвил:
- Бать, да на что вам вдвоем-то клячу мучить... Давай свистнем кого, пусть коня подведут?

 

[Лезер]

Бранн всё с той же характерной улыбкой глянул на сына и произнёс:
- Да была б ещё наша Секвана на лошадей богата! Ладно, пойду Ривалена мучить, чтоб выводил своего тяжеловоза. Этот хучь троих унесёт. Останется только телегу сварганить и под графскую повозку заделать, то-то будет потеха! А вы пока, - он чуть понизил голос, - спасите Дитмара от этого коваля, пока он его с ума не свёл.
Он развернулся и бодрым шагом направился к выходу. Остановился на полпути, оглянувшись, показал рукой на Лата и сказал:
- Топорик свой не забудь. И колчан возьми. Я свой лук тоже захвачу.