По просьбам трудящихся логи с каждой сессии отдельным пунктом будут выкладываться здесь. Информацию об игре и персонажах см. в соседней теме.
Список игроков на 28.10.2013:
• Августин – Леви Аккерсдейк, старший помощник капитана
• Crour_Vult – Амар Нараян, специалист-техник
• Альтаир – Джек Харпер, офицер-космопехотинец
• Pink_Panther – Рендалл Раймонд, инженер-технолог
• Silensio (Ким) – Ким Мёнсин, медик
• Usagi – Айрис Хадсон, журналист
• Лерак де Ла Моль – Густав Линдберг, лингвист
• Егор Тишин – Фернандо Васильес, пилот-истребитель
• Рассказчик – Чен Уцзинь, солдат
• Sentinel – Даниэль Росс, биотехнолог
Список игроков на 28.10.2013:
• Августин – Леви Аккерсдейк, старший помощник капитана
• Crour_Vult – Амар Нараян, специалист-техник
• Альтаир – Джек Харпер, офицер-космопехотинец
• Pink_Panther – Рендалл Раймонд, инженер-технолог
• Silensio (Ким) – Ким Мёнсин, медик
• Usagi – Айрис Хадсон, журналист
• Лерак де Ла Моль – Густав Линдберг, лингвист
• Егор Тишин – Фернандо Васильес, пилот-истребитель
• Рассказчик – Чен Уцзинь, солдат
• Sentinel – Даниэль Росс, биотехнолог
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
«- Что находится за небесами?
- Дорога, ведущая в вечность – Млечный Путь».
***
Этого дня люди ждали долго. Некоторые – несколько месяцев, с тех пор как приняли приглашение принять участие в межзвёздной экспедиции. Иные – несколько лет, с тех пор как начал строиться первый звездолёт. Иные, кто грезил далёким космосом с самого рождения, - а среди них были практически все приглашённые – и того дольше. Всю жизнь. Но разве могли эти сроки сравниться с сотнями лет ожидания всего человечества? Сотнями – с того дня, когда первые колонисты высадились на Марсе. Сотнями – с того дня, когда вышел в космос Юрий Гагарин. Сотнями – с того дня, когда Галилей произнёс судьбоносное «И всё-таки она вертится!». Тысячами, десятками и сотнями тысяч лет – с той поры, когда в первый раз человек посмотрел на звёзды.
Этот день наконец наступил. День, когда первый звездолёт человечества с экипажем на борту покинет пределы Солнечной системы и устремится к далёким светилам сквозь безграничное пространство. 12 июня 2561 года.
…Размах церемонии прощания был грандиозен. Пионерам межзвёздных перелётов устроили почти героические проводы: на космодроме Байконур, одном из самых больших на планете, собрались гости со всех концов Солнечной системы. И было отчего! Сама мысль, что эти люди будут первыми, кто осуществит давнюю мечту человечества и воочию увидит чужие звёзды и планеты, завораживала умы и заставляла сердца радостно и трепетно биться. Были здесь и представители правительств, и родственники и друзья участников экспедиции, и именитые учёные, и даже весьма известные певцы с пионерским хором в придачу. Целое море флагов развевалось над этой толпой: тут и там алели знамёна Социалистического содружества, пестрели разнообразием красок флаги стран Тихоокеанского блока, светило красными лучами солнце на стягах Японии, отдавали зеленью, чёрным и красным флаги арабских стран. И всё это действо не было лишено некоего символизма, ведь именно отсюда шесть сотен лет назад стартовал корабль «Восток-1», навсегда вписав имя своего пилота в скрижали истории.
Под торжественное пение детского хора на огромный подиум вышли, помахивая толпе руками, все учёные, летевшие на первом звездолёте, а следом за ними – чуть более организованно – прошагали и солдаты, призванные их охранять. Было здесь, наверное, не меньше трёхсот человек. Что ни говори, а первый звездолёт был самым настоящим боевым крейсером, пусть и частично адаптированным под размещение гражданских и под необходимую учёным аппаратуру. Толпа взорвалась приветственными криками. Где-то здесь, среди стоявших теперь на подиуме, находились и наши герои. Все, кроме одного. И пока продолжалась песня, после которой, по слухам, речь должен был держать Андрей Николаевич Сеничев, член академии наук СССР, руководивший научным составом экспедиции, у людей, оказавшихся радом, появилась возможность перекинуться парой фраз.
Тем временем на самом корабле, крейсере ВКФ «Аврора», который неспешно дрейфовал на орбите Земли, суетились матросы и боцманы, завершая последние приготовления к прибытию остальной части экипажа. Леви Аккерсдейк, старший помощник капитана, как раз вернулся на мостик, ещё издали завидев командира судна, Герхарда Штернберга, который стоял на отведённом ему помосте рядом с пультом управления, заведя одну руку за спину, а другой почёсывая седую бородку. Китель кэпа был, как всегда, идеально чист, будто только с иголочки, да и чего ещё можно было ожидать от немца? Впрочем и сам старпом, уроженец Нидерландов, не слишком отставал от своего шефа. Где-то на середине пути каплей вспомнил, что ему вообще-то надо отчитаться перед капитаном о ходе работ и желательно это сделать как можно более чётко и быстро, так как скоро должен был начаться сеанс связи с планетой.//
Августин:
- Докладываю о ходе последних приготовлений, товарищ Капитан, -- поравнявшись с Герхардом спокойным голосом начал Леви, -- докладывать нечего, всё строго по графику, мы полностью готовы, -- с улыбкой поправил он бескозырку, мельком глянув на своё отражение в ближайшей гладкой поверхности, -- как я понимаю, здесь у нас тоже всё по плану? -- решил уточнить он, будучи, впрочем, полностью уверенным, что через несколько минут, а может и раньше, состоится сеанс связи с Землёй, быть может, последний из сеансов, где информация будет доходить столь быстро и цениться столь мало. //
Лезер:
Каперанг слегка улыбнулся, выслушав доклад старпома. Иногда он давал подопечному проявить некоторую вольность в докладе, как, например, спросить о положении дел, до того как придёт ответ, но пожалуй, следовало его слегка одёрнуть, но не здесь, перед новым составом мостика.
- Прекрасно, Аккерсдейк, - бархатистым голосом произнёс Штернберг, обратив взгляд на каплея. - Да, с минуты на минуту свяжемся с Землёй. Провожающие ожидают от меня речи, я ведь их не разочарую, как вы считаете?//
Августин:
- Разве можете вы так опорочить честь мундира, сэр? -- чуть сильнее улыбнулся старший помощник, -- разочаровав сразу целую планету. Уверен, что всё будет дежурно и по плану, хотя лично мне бы хотелось чуть менее формальной процедуры, но уж точно не в этот раз, сэр.
- Капитан, вы будете вести эфир в одиночестве? -- спустя пару секунд спросил Леви, -- и мне оставить вас наедине с ними? -- уже более серьёзным голосом закончил Аккерсдейк//
Лезер:
- Никак нет, более того, я хотел бы, чтобы вы стояли по правое плечо сзади от меня, товарищ старший помощник. Да, раз уж все приготовления завершены, я так понимаю, я могу познакомить вас с нашим новым составом мостика? Минутка у нас ещё есть.//
Августин:
Ничего не говоря, Аккерсдейк развернулся, заведя руки за спину, и оценивающе окинул взглядом мостик слева направо.
- Это было бы весьма кстати, сэр. Мне уже не терпится начать работу с этими, безусловно, талантливыми людьми, -- произнося фразу, он, чуть прищурившись, окинул взглядом уже весь видимый мостик, заостряя внимание на тех личностях, которые, в свою очередь, смотрели на него и Герхарда.
- И если до знакомства, то что вы можете сказать о них в целом, в двух словах, первое впечатление? Или мне предстоит его составить и доложить вам, сэр? -- улыбнувшись, поинтересовался Леви //
Лезер:
Капитан вновь улыбнулся:
- Безусловно предстоит, в этом даже не сомневайтесь, - он одобряюще кивнул голландцу. - Но сейчас я лучше сам вас с ними познакомлю.
С этими словами он сошёл с помоста, жестом приглашая за собой Аккерсдейка.
- Товарищи! Всех, кроме пилотов, прошу к голографическому столу, пожалуйста!
Через несколько секунд напротив них, по ту сторону большого стола с голографическим проектором, появились пять человек, все в аккуратной и явно новенькой форме. Одного из них здесь вообще не должно было быть, так как он занимал должность стармеха, но нынешний момент был исключением. Что удивило Леви больше всего, так это что как минимум трое из них были азиатами, судя по нашивкам на рукавах - японцами. А если приглядеться повнимательнее, то и все четыре.
- Знакомьтесь, - сказал капитан. - Леви Аккерсдейк, мой старший помощник. Леви, - кэп указал жестом на крайнего слева. - Это капитан третьего ранга Валерий Горюнов, он - наш штурман и официальный представитель СССР в команде по контактам.
Горюнов с виду оказался типом весьма суровым из-за мощного телосложения - он был почти на голову выше Аккерсдейка - и предельно брутального, как показалось старпому, выражения лица: брови постоянно полунахмурены, сердитый рот с выпяченным подбородком будто бы застыл в выражении угрозы, и та же серьёзность и суровость застыла у него во взгляде. Однако, если принять во внимание пышные короткие русые волосы, торчавшие спереди вихром, и голубые глаза, его можно было даже назвать красавцем. Он протянул старпому свою могучую ладонь и не менее брутальным басом произнёс на чистейшем немецком:
- Очень приятно познакомиться, товарищ Аккерсдейк.//
Августин:
«Not bad», -- подумал про себя Леви, сложив губы в характерную бабочку.
- Взаимно, Валерий, -- под стать ему ответил старший помощник, пожимая протянутую руку и чувствуя на это время некоторую беспомощность своего положения, но внешне его дискомфорт нисколько не проявился.
- Увы, не могу выказать вам того же уважения, -- продолжил Аккерсдейк после того, как вернул себе руку, продолжил уже на английском, -- русский язык для меня всегда был чем-то загадочным. А вы умете произвести впечатление, -- добавил он мгновение спустя и перевёл взгляд на следующего, естественно, дождавшись ответа Горюнова //
Лезер:
- Спасибо, - штурман ответил кивком и мимолётной улыбкой, которая на его лице показалась настолько неестественной, что Леви передёрнуло. Капитан меж тем продолжал:
- Старший лейтенант Сайто Такеда, также наш штурман.
Японец оказался на вид типичным японцем с почти всеми присущими его народу чертами. Был он достаточно молод на вид, возможно даже моложе самого Леви, своей чёрной шевелюрой лишь немного уступал старпому, а вот улыбчивостью выгодно отличался от русского коллеги:
- Рад встрече, господин Аккерсдейк, - сказал он, пожимая руку. В голосе прослеживался лёгкий акцент. - Вас приемлемо так называть?//
Августин:
- Да, вполне приемлемо, Сайто, раз знакомству, -- с интересом рассматривал Леви ещё одного штурмана, -- вы хорошо разговариваете, большая часть моих знакомых и просто встречных из страны восходящего солнца этим не отличалась, увы. Уверен, мы сработаемся со всеми вами на «отлично», -- добавил он, завершая знакомство с Такедой //
Лезер:
Следом Штернберг представил и остальных японцев, служивыших ранее, как оказалось, на одном корабле - крейсере «Масамунэ». Первой была весьма симпатичная молодая женщина Юки Мори - основной оператор связи на «Авроре». Её тёмно-рыжие волосы, аккуратно подстриженные, спускались чуть ниже подбородка, и для девушки их можно было даже назвать короткими, а в лице прослеживались какие-то определённо европейские черты, взять хотя бы более широкий разрез глаз, не столь ярко выраженные скулы и более светлый цвет радужки. За ней шла Тихиро Огата - девушка примерно того же возраста, что и Юки, и не менее красивая, но обладавшая чисто японской внешностью, включая длинные чёрные волосы, собранные в пышный хвост. Последним же оказался полноватый усатый дядька по имени Сигеру Симада, старший механик корабля, который явно чувствовал себя в форме не столь комфортно и больше привык к рабочей одежде.
- Вот таким составом нам и предстоит теперь работать, - сказал капитан. - Надеюсь... впрочем, нет, я - знаю, что наш союз получится плодотворным. А теперь всех по прошу за мной, к пульту управления: пусть земляне увидят не только меня, но и мою команду. В конце концов, кому интересно смотреть на такого стереотипного капитана? – при этих словах Гётц усмехнулся.//
Августин:
- Нам, сэр, -- ответил сразу за всех Леви, он пребывал в крайне благоприятном расположении духа и даже сумел удержаться от классических шуток про японцев, пару которых он узнал ещё во время обучения.
Пройдя к пульту управления, Аккерсдейк занял место по правую руку от капитана, но чуть сзади, и жестом пригласил остальных членов команды присоединиться к ним. //
***
Егор Тишин:
Фернандо задумчиво почесал трёхдневную щетину, думая и представляя в голове титаническое судно, на котором он, возможно, проведёт остаток своих дней. Из всех присутствующих в лицо он знал только доверенных ему лётчиков, но его это устраивало. Руки немного дрожали, но Эрнан был полон решимости. В голове крутилось слишком много мыслей. Крутились как центрифуга, в которой он провёл так много времени во время обучения. Его немного мутило. То ли от того, что происходило в его голове, то ли дал о себе знать вроде бы давно позабытый страх и жажда приключений.
«Как я ненавижу, когда вокруг столько людей, скорее бы эта merda закончилась» - промелькнула в голове крамольная мысль, которую Фернандо поспешил подавить. В глубине души он понимал, насколько важна их миссия для всех собравшихся. Пришёл и его черёд забираться на подиум. Сжав зубы, Эрнан приложил максимум своих сил для того, чтобы не хромать //
Лезер:
Практически сразу кубинец ощутил, как стоявший слева человек взял его под локоть, чтобы помочь взойти на подиум. То был его товарищ-пилот Войцех Печка с характерным позывным «Чех», с которым Фернандо познакомили буквально пару дней назад, но ему хватило и этого времени, чтобы узнать об извечном недуге космолётчика.
- Нормально всё? - крикнул он, чтобы было слышно за стоявшим вокруг гулом. - Смотри, не надорвись, спишут ещё перед самым отлётом, и будет у нас хромое звено вместо хромого пилота, - чех при этих словах ободряюще ухмыльнулся.//
Егор Тишин:
- Да как будто что-то изменится! - практически в ухо проорал Эрнан Войцеху, - Вы и без меня опыта наберётесь рано или поздно. Но ты прав - оставить вас не вышколенными будет позором на мою голову. - Всё же улыбка, точнее, её подобие появилось на лице кубинца. Как человек Чех ему очень нравился. В голову снова полезли мысли о предстоящем.
Всю свою карьеру пилота Кортес провёл в небольших кораблях, с которыми легко иметь дело в таких вопросах, как маневрирование и ведение боя. В истребителе он чувствовал себя уютно, зная, что даже с непредвиденной ситуацией он справится. В кабине он как мозг в черепной коробке, разве что связей между ним и судном меньше. Находиться же в большом корабле, тем более управляемым не им, он, откровенно говоря, не любил. Как водитель автомобиля с ручным управлением, вынужденный сидеть на месте пассажира, который нажимает фантомные педали и не может оторвать взгляда от дороги. А эта висящая высоко за пределом видимости bandurria заставляла его нервничать.
- Знаешь, когда мы выйдем из нашей старушки-системы, я бы не отказался промочить горло с нашим звеном. Мы же не спать там будем, не знаешь, - немного снизив громкость голоса спросил майор. //
Лезер:
- Да-да, это определённо надо замутить, - сказал Войцех, активно кивая головой. - Вообще, не терпится уже глянуть на остальную эскадрилью. Говорят, мы там одни такие будем: все эскадрильи, как эскадрильи, слетавшиеся, а нас понабрали из всякого сброда со всех концов системы, хе-хе-хе. Ещё ж позывной у каждого придётся запоминать, мы ж, видите ли, «элита»! Да, кстати, твой ведь – «Кортес», правильно я помню?//
Егор Тишин:
- Да-да, Кортес. Но, в принципе, иногда могу отозваться на Estrella – «Звезда», что получил после того, мягко говоря, жёсткого приземления. Звезданулся я, в общем. Думаю, несмотря на мультинаицональность, сработаемся. Всегда срабатывались.
«Ну когда же мы уже пойдём в эти челноки?! Эта maldita нога всё больше и больше саднит». Конечно же, Эрнан всё понимал. Понимал, что на Земле стоит последний раз; понимал, что во время экспедиции ему вряд ли придётся столько находится на одном месте, но всё же это медленно начинало его раздражать. Даже замечательная, на его взгляд, песня ненадолго его отвлекла от тяжёлых мыслей и желания поскорее уйти. //
Лезер:
- Хых, да, ты рассказывал, помню. Это ведь с той поры у тебя эта, - он кивнул на хромую ногу - хрень? Да, точно. А вон, гляди, - он показал пальцем куда-то в толпу. - Видишь? Там мои стоят, провожать пришли. Эй, Марта! Марта-а-а!//
Альтаир:
Межзвездный перелет - как много в этом звуке... Дрожь переборок, космический холод, постоянное жужжание могучих двигателей не менее могучего судна. Все это можно было найти и на обычных патрульных кораблях. Джек тихо усмехнулся и оглядел солдат, среди которых он находился. Нет, большая часть этих ребят летела не за впечатлениями, не ради пафосных идей, и не ради романтики. Большая часть солдат желала обеспечить тех, кто остается у них на Земле. Деньгами ли, верой во что то более высшее, мечтой...
Стоя на подмостках, Харпер бросил беглый взгляд на провожающих, желая увидеть знакомые лица. Собравшихся было так много, что с первого раза это и не вышло. Да и со второго тоже. Это было немного обидно, но душу грело осознание того что они здесь, они пришли проводить его туда, откуда возврата может и не быть. Его губы коснулась улыбка.
В ожидании торжественной речи Джек ненадолго прикрыл глаза, расслабившись, вслушиваясь в пение детского хора, исполняющего что то на русском языке. Он вновь улыбнулся.//
Ким:
Доктор Ким Мёнсин стояла на помосте, заложив руки за спину, и, вполуха слушая пение хора, рассуждала о моменте и значении момента в истории. Вот они, стоят на пороге не просто нового шага в истории человечества, но совершенно новой эры – и слушают, как дети поют на родном языке что-то торжественное. Затем обязательно последуют выступления важных лиц, капитана… Будет ли кто-нибудь через пять сотен лет помнить имена этих детей? Будет ли кто-нибудь вообще знать, что перед запуском первого межзвездного перелета выступал детский хор? Сохранит ли история через сотни лет имена тех, кто выступит здесь, и тексты их речей? Возможно, но не факт – хотя все, безусловно, будут знать имя капитана, совершившего первое путешествие к новым звездам.
Но что наверняка запомнят все без исключения – это то, что момент этот был торжественным. Потрясающим. Внушающим трепет перед звездными глубинами и благоговение перед теми, кто эти глубины решился покорить. И именно для этого сейчас выступает хор, о котором никто не вспомнит, будут выступать люди, чьи имена могут затеряться среди веков, читать речи, которые могут поглотить пески времени – чтобы создать величие момента. Конечно, сейчас за ними следят бесчисленные репортеры, но большая часть того, что они запишут здесь, осядет в архивах, сгинет в пучине аналогичной информации. А людское представление об этом дне останется жить в веках.
Интересно, будет ли кто-то помнить через пятьсот лет, что она принимала участие в эпохальном рейсе? Едва ли.
Мысленно усмехнувшись глупой идее, доктор в очередной раз стала прокручивать в голове список всего, что необходимо будет сделать и перепроверить сразу после того, как корабль покинет земную орбиту.//
Pink_Panther:
Летевший по встречной полосе тёмно-синий спорткар известной фирмы, вызывающе мигая спецсигналами в бамперах и кокпите, в очередной раз перестроился в другой ряд, оставляя сигналящих позади. Водитель аккуратно ушёл с опасной траектории, отправив тяжёлый кар на пустую полосу для общественного транспорта.
- Сэр, вы опаздываете на сорок три минуты. Ещё через шесть начнётся торжественная речь. Советую поторопиться, - известил водителя мягкий женский голос.
Раймонд ещё больше увеличил скорость, почти вжав в пол педаль газа. Машина, плавно переключая передачу выше, устремилась к перекрытому участку шоссе. Демонстративно посигналив активно жестикулирующему полицейскому, Рендалл пронёсся мимо, сбив потоком воздуха с того фуражку.
- Сэр, вы нарушаете правила дорожного движения, - вновь напомнил ему бортовой компьютер, на что Рендалл только усмехнулся:
- Я уже полчаса нарушаю правила дорожного движения, если ты не заметила.
Полицейская машина, попытавшаяся было преследовать несущийся с огромной скоростью и светящий маячками, как три пожарки, кар, еле-еле увернулась от столкновения и осталась далеко позади. Ну а впереди уже был виден космодром.
Как только к воротам охраняемого периметра Байконура мягко подъехал низкий, широкий кар, солдаты, еле сдерживавшие натиск желающих попасть внутрь без приглашения зевак, схватились за табельное оружие, но, обратив внимание на специального цвета номера, успокоились. Один из солдат указал на свободное место, и машина, поблескивая антрацитовыми стёклами и не издавая практически никаких звуков, плавно отъехала на парковку.
- В течение двух часов связаться со мной. В случае отсутствия возможности самостоятельно активировать третью задачу по списку, - проинструктировал Рендалл компьютер, забирая с заднего сиденья увесистый чемодан.
- Есть, сэр. Удачного вам дня, - как всегда благожелательно ответил интеллект и загерметизировал за вышедшим дверь.
Когда пёстрая толпа выплюнула из себя человека в бело-голубом костюме со стальным чемоданчиком в руке, пара человек в штатском тут же подбежали к нему и куда-то увели. Но уже через минуту Рендалл, отбившись от назойливых помощников, поправил очки и взошёл на подиум, мгновенно расплывшись в псевдосчастливой улыбке. Заняв место рядом со своим представителем, инженер с облегчением избавился от чемодана, предав его полу подиума.
- Даже сюда вы умудрились опоздать, мистер Раймонд, - не переставая улыбаться и смотреть на буйствующую в радости толпу, сказал топ-менеджер концерна Samsung с трудновыговариваемой фамилией. Рендалл и бровью не повёл, последовав примеру корейца и не став отворачиваться от толпы:
- Меня ценят не за пунктуальность, сэр. Кстати, ваш галстук ужасен и безвкусен.
Раймонд нагло ухмыльнулся, а кореец поправил ужасный галстук и невозмутимо помахал толпе.
Альтаир:
Еще не начался полет, а уже кто то успел выделиться. Событие, к которому многие готовились годами, видимо было не столь важным для одного человека, умудрившимся опоздать к началу торжественной церемонии. Впрочем и сам Харпер был бы не прочь опоздать, прибыв непосредственно к погрузке на судно. Но тем не менее для него такая выходка была роскошью, в отличие от наглого гражданского.
- Любит привлекать внимание... - тихо усмехнулся Харпер, поглядывая в сторону брутального опаздуна.//
Лезер:
То ли по стечению обстоятельств, то ли по странному совпадению, но кореянка Ким Мёнсин, уважаемый медик и по совместительству глава всей медицинской братии на корабле, оказалась в тот момент рядом со своими соотечественниками и прекрасно слышала весь этот короткий разговор. Она слышала об этом человеке, англичанине, который по воле судьбы стал одним из ведущих инженеров ЯКС, когда-то даже читала о нём в каком-то журнале, но вот видела его впервые. Впечатление он производил, надо сказать, смешанное, особенно если принять в расчёт традиционную восточную пунктуальность.//
Pink_Panther:
Медленно машущий рукой Рендалл вдруг почувствовал, что этим самым он как бы провожает всё, что его сковывало. Он отпускал и оставлял здесь тяготы работы, неудачи в повседневной жизни, мелкие личные проблемы, которые даже и не собирался решать. Хотя… Он лишь махал рукой. Хоть прощаться было и не с кем.
Родители, возмущённые и оскорблённые его бегством в ЯКС, прервали с ним всякое общение. Вот уже больше пяти лет никто на личный мобильный Рендаллу не звонил. И даже сейчас, когда их сын в составе лучших специалистов человечества, отправлялся в знаменитейшую экспедицию последних десятилетий, мистер и миссис Раймонд не нашли в себе сил хотя бы отправить ему электронку. Каждый раз, открывая почтовый ящик, Рендалл исходил надеждой, но каждый раз очередное письмо отправлялось в корзину с пометкой «спам».
Рендалл Раймонд махал рукой в толпу и улыбался, уже неподдельной улыбкой. На него смотрели десятки камер. Возможно, какой-то кадр попадёт и в международные новости, и на него смогут посмотреть во всём мире. Даже в Великобритании.//
Ким:
От неторопливого перебирания в уме вещей первой, второй и чрезвычайной важности Мёнсин была отвлечена новоприбывшим, чье бесцеремонное вторжение было сложно не заметить – тем более, что он протолкался через толпу и остановился по соседству с самой доктором Ким. Промелькнувшая в коротком грубом обмене приветствиями фамилия связалась с гордым профилем, и Мёнсин вспомнила, что об этом человеке с английскими корнями и гражданством Союза она уже читала в журнале. Пересекаться им до этого не приходилось, и, возможно, оно было и к лучшему: при ближайшем рассмотрении этот Рэндалл оказался человеком, не знающим даже простейших норм поведения. Дождавшись окончания речи капитана, Ким, не поворачиваясь к нему лицом, обратилась к экс-англичанину на японском:
- Покидая родину, вы вместе отечеством оставили позади и приличия, не так ли, Раймонду Рендалл-сси?//
Pink_Panther:
Услышав обращение к себе, Рендалл затратил пару мгновений на осмысление сказанного и свёл протезированные руки за спиной. При этом силовые соединения издали весьма громкий звук сводящихся сервоприводов. Выдержав небольшую паузу, он сформулировал ответ на японском и представил его незнакомке, чуть повернувшись к ней:
- В моей работе важна точность в других деталях. Приличия – непозволительное явление там, где прогресс и технологии сталкиваются с реальностью. И уж как не работнику научной сферы об этом знать. Я ведь верно определил ваш род деятельности?//
Ким:
- Приличия определяют нас как членов коллектива. Без приличий человек не есть член общества; он оторван и обособлен от него. Общество, в котором нет приличий - общество, стремящееся к саморазрушению. И человек неприличный рано или поздно будет поглощен сам собой. - закончив фразу, Мёнсин развернулась и неторопливо направилась туда, где должна была вскоре начаться посадка на борт, давая понять, что разговор окончен.//
Usagi:
Айрис Хадсон, сложив руки на груди, с невозмутимым выражением лица стояла среди толпы отбывающих в экспедицию гражданских, изредка поворачивая голову и рассматривая как окружающих ее личностей, так и пришедших проводить их в последний путь. Церемония не вызывала большого восторга у женщины, она ведь уже не ребенок (или во всяком случае хотела казаться такой), чтобы прыгать и радоваться – эмоции прошли в первые дни, как она узнала о том, что ее возьмут на борт. А теперь ее ждала работа – сложная и кропотливая. Коллеги бегали в отдалении, щелкая фотокамерами и передавая новости в прямом эфире почти на все телеканалы. Но Айрис будет делать репортажи уже внутри корабля, на протяжении всего путешествия. Поэтому в сумке у нее полно оборудования.
Журналистка обладала довольно выделяющейся внешностью, словно ее основной профессией были выступления где-нибудь на концертах, модельных подиумах, или позирования первым страницам мужских журналов. Облегающие черный жакет и брюки превосходно дополняли и без того прекрасную фигуру. Среди провожатых не присутствовал ее муж Чак, оставшийся в Вашингтоне. И хоть Айрис и была замужем, сторонний наблюдатель мог заметить, что кольца у нее на руке нет. Ни на левой, механической, ни на правой, человеческой. Сняла ли она его специально, чтобы на корабле казаться одинокой и свободной женщиной? Хотя капитан корабля без сомнения всё будет знать из личного дела.
СМИ никто не любит, это ей известно. Журналисты ведь вечно лезут, куда не просят, а потом разносят приукрашенную лживым колоритом информацию, чтобы лучше продаться. Тем не менее Айрис рассчитывала в будущем взять интервью как минимум у нескольких человек, она ведь была в своем деле профессионалом, а столь яркая внешность часто способствовала налаживанию хорошего общения с собеседником – мужчинам трудно отказывать столь милой девушек. К тому же, без сомнения, кто-либо из членов экипажа сам охотно пойдет на контакт с прессой, желая получить известность у всего мирового сообщества зрителей и читателей, проще говоря – обывателей.
Но сейчас, сейчас оставалось только ждать. //
Рассказчик:
Солдат китаец. Маленький и незаметный, находясь в строю, он был практически невидим, не глазу, но вниманию. Что он делал здесь? Почему он стоял сейчас именно в этом месте, а не каком либо другом? Что ожидает его в будущем? Ни один из этих вопросов не возникал в голове Чена – именно так звали солдата. Солнце слепило глаза, но он не жмурился. Когда ещё он увидит его, стоя на родной земле, вдыхая чистый степной воздух? Последний взгляд, последнее действие, всегда самое сильное, самое запоминающееся.//
Лерак де Ла Моль:
Стоя на подиуме, сооружённом вблизи пускового стола, Густав Линдберг близоруко щурился, прикрывая глаза ладонью. Раскалённое азиатское солнце слепило, отражаясь от желтовато-белёсой, раскинувшейся на тысячи миль степи, на фоне которой строения космодрома, сборочные цеха, пусковые установки и нитка заржавевшей, поросшей ковылём железной дороги, выглядели неуместно и казались миражами, вызванными знойным дыханием газового гиганта. Гиганта, из под опеки которого, впервые в своей истории, человек пытается вырваться. Грандиозно..
Линдберг устало опёрся о перила невысокого заборчика по краям площадки. День начался давно и, казалось, тянулся бесконечно. Проснувшись ещё задолго до рассвета, профессор сложил необходимые бумаги в небольшой портфель (основная часть вещей и аппаратуры была уже на борту «Авроры») и наскоро позавтракав, простился с женой. Прощанье получилось будничным, и хотя Эльза порывалась проводить мужа хотя бы до Риги, Линдберг настоял на том, чтобы проститься на крыльце их маленького коттеджа на берегу Ботнического залива. Махнув ещё раз на прощанье рукой, Густав уселся на заднем сидении уже поджитавшего его такси и развернул свежий выпуск утренней газеты. Однако, как следует вчитаться он так и не успел, экипаж шустро набирал скорость и вот уже под его лакированным дном мелькнуло подёрнутое лёгкой дымчатой рябью зеркало Балтики, возник и мгновенно исчез позади остров Висбю. Спустя пару минут в розовых лучах нового дня впереди возникла акватория Рижского залива, на восточном берегу которого раскинулся древний город, история которого теряется во мраке веков, когда не только подобные экспедиции были невозможны, но и даже сама мысль о них казалась крамольным бредом. Расплатившись с таксистом и пройдя символический таможенный досмотр, Линдберг отправился к зданию вокзала Земного сообщения. Рейс до интересующей его точки назначения отправлялся с платформы Z-14 через 5 минут. Заняв положенное место, профессор откинулся на спинку кресла и погрузился в свои мысли. Впереди его ждала работа, уникальная, недоступная никому до него. Впрочем перспектива самого полёта Линдберга как раз таки не сильно вдохновляла, к путешествиям за пределами слоёв атмосферы швед относился прохладно. Впрочем, ради открывшейся перед ним перспективы, профессор готов был стерпеть и не такие превратности судьбы
Территорию Союза преодолели на удивление быстро и в скором времени Линдберг занял своё место среди группы пионеров межзвёздных сообщений. Стоя в толпе и прикрывая глаза от палящих солнечных лучей, мужчина думал об «Авроре» и о том, что его ждёт на её борту.//
Лезер:
«Чего только нету, чего только нет
На этом на белом на свете,
Нам выпал счастливый и трудный билет -
Мы века двадцатого дети», - звучали слова песни из далёкого двадцатого столетия, песни, исполненной романтикой новых горизонтов не меньше, чем все, что были сочинены лишь недавно. Даже тот, кто русского не знал, и кому стоявшие рядом друзья переводили напетое, ощущал, как словно бы невидимая нить связала космических путешественников из двух разных веков.
Тем временем сама песня уже завершалась:
«Небесная высь, океанское дно
Раскроет секреты однажды
Нам жить интересно и весело, но
Но всё-таки хочется,
Хочется страшно
Хоть глазочком
Заглянуть бы,
Заглянуть в грядущий век
И узнать бы,
Что за судьбы,
И узнать бы,
Что за судьбы ждут тебя,
Ждут тебя, Человек!»
По космодрому прокатилась волна аплодисментов. Как только они стихли, ведущий церемонии, один из самых известных голосов Британии, подошёл к микрофону и объявил собравшимся:
- Леди и джентльмены, по просьбе профессора Сеничева, его речь переносится на конец церемонии прощания, после всех остальных выступающих. А теперь, пожалуйста, прошу подойти к микрофону астронома, члена академии наук КНР, Лю Цземиня...
Слово перешло китайскому учёному, а за ним и ещё нескольким людям. Говорили немного и о разном, кто-то с большим пафосом, кто-то с меньшим, и было заметно, что старались не повторяться. Наконец, к микрофону подошёл и «научрук» экспедиции. Это был уже пожилой, ничем особо не выделявшийся человек в опрятном костюме, с седыми волосами вокруг облысевшей макушки, носивший старомодные очки вместо имплантированных глаз, и в целом ничем не примечательный. Но когда он заговорил, на космодроме затихли все.
Говорил он неспешно, с расстановкой и без единой запинки, что в купе с проникновенным голосом и правильно построенной речью создавало исключительно приятное впечатление. Говорил на русском – по собственной просьбе, хотя и знал английский – и после каждого смыслового отрывка в дело вступал переводчик-синхронист:
- Уважаемые друзья и коллеги! Рад приветствовать вас в столь великий для человечества день. Мне выпала, я бы сказал, неизмеримая честь руководить работой «научной» части нашей экспедиции, и когда я говорю «честь», я вкладываю в него весь смысл этого слова. Ведь всем нам предстоит стать… первыми, действительно первыми, кто своими глазами увидит новые миры и новые звёзды так же, как мы с вами сейчас видим наше прекрасное солнце. Мы увидим, возможно, новую жизнь и новых, невиданных существ, увидим планеты, которые нам с вами когда-то предстоит назвать домом. Не буду много говорить о грядущем: и я, и вы прекрасно знаем, что нашей экспедиции предстоит множество чудных открытий. Хочу на прощанье сказать вам одно, друзья: не печальтесь, ведь сколько бы парсек ни разделяло нас, мы всегда будем помнить о вас, о нашем доме и о Голубой планете. Не могу, конечно, не упомянуть моего советского соотечественника, который в далёком теперь тысяча девятьсот шестьдесят первом году первым вышел в космическое пространство – Юрия Алексеевича Гагарина. Вспомните, какая улыбка играла у него на лице перед самым полётом. Вспомните, с каким энтузиазмом он рвался в первый полёт и вспомните, наконец, как он сказал «Поехали!», когда включил зажигание «Востока-1» Вспомните, и вы поймёте, что не стоит в этот день грустить и отчаиваться, потому что мы, все мы – обязательно вернёмся домой. И когда вы с замиранием сердца будете слушать сообщения о том, что «Аврора» достигла системы Альфы Центавра, вспоминайте мои слова, вспоминайте нас и надейтесь на скорую встречу. Спасибо!//
Альтаир:
Слова, сказанные Сеничевым, заставили Харпера вздрогнуть. Взгляд судорожно стал прочесывать толпу, в поисках тех, кто пришел простится с ним перед долгой, возможно вечной разлукой.
Когда тишину разорвал шквал аплодисментов, он наконец увидел ее. Смахивая, покатившуюся по щеке от проникновенной речи, слезу, она смотрела в его сторону. Несмотря на грусть на ее лице, глаза ее светились радостью. Малютка на ее руках и мальчик лет пяти рядом. Они провожали его в путешествие. Провожали, надеясь на новую встречу.
Его глаза увлажнились. Он наконец осознал всю грусть, заключенную в этом моменте. И радость. Радость за то, что когда-нибудь его дети, его внуки отправятся вслед за ним к далеким звездам, по проторенному им пути. Все-таки ему суждено оставить свой след в истории. Как и всем тем, кто сейчас стоял вместе с ним на помосте. И тем, кто сейчас готовил «Аврору» ко взлёту.
Не удержавшись, он помахал жене и детям, надеясь что они видят его. Что они будут помнить и ждать его.//
Лезер:
И они действительно его увидели. Первой Харпера заметила супруга, она всегда первой различила бы его из тысячи лиц, и она тут же указала детям в сторону отца и помахала Джеку рукой, как и сын вместе с ней. Одного было жаль - их крик потонул в гуле аплодисментов.//
Лезер:
Тем часом всё снова стихло, и на экране, установленном позади подиума, появилась фигура «Старого Гётца», как называли во флоте капитана «Авроры». По обе руки от него выстроились клином и его товарищи по мостику. Шетрнберг на мгновение скосил взгляд на зелёный свет индикатора, чтобы удостовериться, что идёт эфир, и начал говорить:
- Добрый день, дамы и господа. Через несколько часов наш корабль отправится в первое межзвёздное путешествие, и поверьте, я, как и все остальные здесь, на борту, со всей полнотой ощущаю всю важность момента. Все нужные слова были сказаны здесь ещё до меня, а потому ограничусь следующим: со своей стороны могу гарантировать, что все ваши родные, друзья и близкие вернутся домой в целости и сохранности. С этого момента я и мои товарищи берём их под личную опеку, и будьте уверены - «Аврора» будет для них самым безопасным местом, какое только можно придумать. От лица всего экипажа хочу попрощаться с Землёй и со всеми, кто будет ждать нашего возвращения. Удачи - и до новых встреч.
Прошло несколько секунд, и экран погас.
- Ну вот мы и простились, - без видимой грусти сказал Герхард, и разве что Леви, у которого за плечами было несколько лет работы с кэпом, почувствовал в его голосе какую-то едва различимую тоску. – Напоминаю, что если кто-то захочет поговорить напоследок с родными, терминалы будут в вашем распоряжении до самого старта.//
Августин:
- И не советую с этим затягивать, если есть желание, то лучше исполнить его сейчас, пока нет работы. И нет очереди, -- добавил он чуть погодя, улыбнувшись.
- Какие следующие распоряжения, товарищ капитан? -- поинтересовался Аккерсдейк, -- или просто ещё раз, уже точно последний, проверить правильность распределения мест на корабле для всех прибывающих? //
Лезер
- Вы сами и ответили на вопрос, первый помощник, - кивнул с улыбкой капитан. - Как только исполните, возвращайтесь на мостик и занимайте свой пост, оттягивать с отлётом не стоит.//
Августин:
- Так точно, сэр! -- бодро отчеканил Леви и резко развернувшись громко зашагал к выходу с мостика. Выйдя, он осмотрелся по сторонам, окидывая взглядом пока ещё не совсем привычные места //
Лезер:
Окружение, впрочем, хоть и было непривычное, но в целом мало отличалось от структуры крейсеров, на которых Аккерсдейк служил раньше, и он это ощутил уже тогда, когда ообегал весь почти километровый корабль и проверял готовность к приёму остальной части экипажа. Корабль в целом представлял собой большую, вытянутую и многоярусную конструкцию: основная часть состояла из достаточно узкого продольного отсека, служившего главной транспортной артерией между носом и кормой, вокруг которого было сооружено широкое и слегка уплощённое трёхъярусное кольцо, где размещались жилые каюты и большинство складских помещений. Дальше упомянутый отсек переходил в гораздо более широкую носовую часть корабля, соединённую также с передней частью кольца и вытянутую наподобие носа реального боевого корабля, кое-кому она могла напомнить носовую часть «звёздного разрушителя» из знаменитой когда-то саги «Звёздные войны», хотя нос этого отсека и не был столь заострённым. В том месте, где была проведена условная граница между основным и носовым отсеком, присутствовала сужавшаяся к верху настройка в виде ещё двух небольших ярусов, по ширине она была лишь чуть больше центрального отсека. К слову, в задней части оного в наличии также имелась большая надстройка с неким подобием мостика того самого «разрушителя», только он был немного другой формы и был это вовсе не мостик, а главный наблюдательный пункт, в котором находилась специально оборудованная обсерватория для астрономов. Настоящий же мостик находился в сердце носового отсека, ближе к кольцу, и был, пожалуй, самым защищённым местом на корабле, кроме машинного отделения. В непосредственной близости от него находились и лифты, и удобная сеть проходов, ведущих во все стороны. В боковых частях отсека, под нижними ярусами, располагалось по два передних сопла, применявшихся для того, чтобы дать крейсеру в космосе обратный ход. Что же до основных двигателей, то реактор с машинным отделением располагался в глубине центрального отсека, и основные сопла выходили в совсем небольшой хвостовой отсек крейсера, служивший лишь для прикрытия и обслуживания «ходовой части».
По счастью, ангары находились не так уж далеко от мостика и занимали как раз переднюю часть кольца и часть носового отсека, и именно их старпом собирался инспектировать в первую очередь. //
Usagi:
Капитан. Так он выглядит, так он говорит. Капитан это большая личность. Возможно, ей когда-нибудь удастся взять у него интервью. Не сразу, конечно, а в спокойное от полёта и суеты время. Потому что такой репортаж соберёт огромнейшую массу и зрителей и читателей.
Айрис продолжала осматривать толпу, словно что-то подмечая для себя, на секунду задерживаясь взглядом буквально на каждом члене экипажа. Прикидывая, кто лучше пойдёт на контакт, а кто более фотогеничен, эдакая небольшая психологическая оценка, как ведёт себя человек, насколько он замкнут, или наоборот, развязан. //
«- Что находится за небесами?
- Дорога, ведущая в вечность – Млечный Путь».
***
Этого дня люди ждали долго. Некоторые – несколько месяцев, с тех пор как приняли приглашение принять участие в межзвёздной экспедиции. Иные – несколько лет, с тех пор как начал строиться первый звездолёт. Иные, кто грезил далёким космосом с самого рождения, - а среди них были практически все приглашённые – и того дольше. Всю жизнь. Но разве могли эти сроки сравниться с сотнями лет ожидания всего человечества? Сотнями – с того дня, когда первые колонисты высадились на Марсе. Сотнями – с того дня, когда вышел в космос Юрий Гагарин. Сотнями – с того дня, когда Галилей произнёс судьбоносное «И всё-таки она вертится!». Тысячами, десятками и сотнями тысяч лет – с той поры, когда в первый раз человек посмотрел на звёзды.
Этот день наконец наступил. День, когда первый звездолёт человечества с экипажем на борту покинет пределы Солнечной системы и устремится к далёким светилам сквозь безграничное пространство. 12 июня 2561 года.
…Размах церемонии прощания был грандиозен. Пионерам межзвёздных перелётов устроили почти героические проводы: на космодроме Байконур, одном из самых больших на планете, собрались гости со всех концов Солнечной системы. И было отчего! Сама мысль, что эти люди будут первыми, кто осуществит давнюю мечту человечества и воочию увидит чужие звёзды и планеты, завораживала умы и заставляла сердца радостно и трепетно биться. Были здесь и представители правительств, и родственники и друзья участников экспедиции, и именитые учёные, и даже весьма известные певцы с пионерским хором в придачу. Целое море флагов развевалось над этой толпой: тут и там алели знамёна Социалистического содружества, пестрели разнообразием красок флаги стран Тихоокеанского блока, светило красными лучами солнце на стягах Японии, отдавали зеленью, чёрным и красным флаги арабских стран. И всё это действо не было лишено некоего символизма, ведь именно отсюда шесть сотен лет назад стартовал корабль «Восток-1», навсегда вписав имя своего пилота в скрижали истории.
Под торжественное пение детского хора на огромный подиум вышли, помахивая толпе руками, все учёные, летевшие на первом звездолёте, а следом за ними – чуть более организованно – прошагали и солдаты, призванные их охранять. Было здесь, наверное, не меньше трёхсот человек. Что ни говори, а первый звездолёт был самым настоящим боевым крейсером, пусть и частично адаптированным под размещение гражданских и под необходимую учёным аппаратуру. Толпа взорвалась приветственными криками. Где-то здесь, среди стоявших теперь на подиуме, находились и наши герои. Все, кроме одного. И пока продолжалась песня, после которой, по слухам, речь должен был держать Андрей Николаевич Сеничев, член академии наук СССР, руководивший научным составом экспедиции, у людей, оказавшихся радом, появилась возможность перекинуться парой фраз.
Тем временем на самом корабле, крейсере ВКФ «Аврора», который неспешно дрейфовал на орбите Земли, суетились матросы и боцманы, завершая последние приготовления к прибытию остальной части экипажа. Леви Аккерсдейк, старший помощник капитана, как раз вернулся на мостик, ещё издали завидев командира судна, Герхарда Штернберга, который стоял на отведённом ему помосте рядом с пультом управления, заведя одну руку за спину, а другой почёсывая седую бородку. Китель кэпа был, как всегда, идеально чист, будто только с иголочки, да и чего ещё можно было ожидать от немца? Впрочем и сам старпом, уроженец Нидерландов, не слишком отставал от своего шефа. Где-то на середине пути каплей вспомнил, что ему вообще-то надо отчитаться перед капитаном о ходе работ и желательно это сделать как можно более чётко и быстро, так как скоро должен был начаться сеанс связи с планетой.//
Августин:
- Докладываю о ходе последних приготовлений, товарищ Капитан, -- поравнявшись с Герхардом спокойным голосом начал Леви, -- докладывать нечего, всё строго по графику, мы полностью готовы, -- с улыбкой поправил он бескозырку, мельком глянув на своё отражение в ближайшей гладкой поверхности, -- как я понимаю, здесь у нас тоже всё по плану? -- решил уточнить он, будучи, впрочем, полностью уверенным, что через несколько минут, а может и раньше, состоится сеанс связи с Землёй, быть может, последний из сеансов, где информация будет доходить столь быстро и цениться столь мало. //
Лезер:
Каперанг слегка улыбнулся, выслушав доклад старпома. Иногда он давал подопечному проявить некоторую вольность в докладе, как, например, спросить о положении дел, до того как придёт ответ, но пожалуй, следовало его слегка одёрнуть, но не здесь, перед новым составом мостика.
- Прекрасно, Аккерсдейк, - бархатистым голосом произнёс Штернберг, обратив взгляд на каплея. - Да, с минуты на минуту свяжемся с Землёй. Провожающие ожидают от меня речи, я ведь их не разочарую, как вы считаете?//
Августин:
- Разве можете вы так опорочить честь мундира, сэр? -- чуть сильнее улыбнулся старший помощник, -- разочаровав сразу целую планету. Уверен, что всё будет дежурно и по плану, хотя лично мне бы хотелось чуть менее формальной процедуры, но уж точно не в этот раз, сэр.
- Капитан, вы будете вести эфир в одиночестве? -- спустя пару секунд спросил Леви, -- и мне оставить вас наедине с ними? -- уже более серьёзным голосом закончил Аккерсдейк//
Лезер:
- Никак нет, более того, я хотел бы, чтобы вы стояли по правое плечо сзади от меня, товарищ старший помощник. Да, раз уж все приготовления завершены, я так понимаю, я могу познакомить вас с нашим новым составом мостика? Минутка у нас ещё есть.//
Августин:
Ничего не говоря, Аккерсдейк развернулся, заведя руки за спину, и оценивающе окинул взглядом мостик слева направо.
- Это было бы весьма кстати, сэр. Мне уже не терпится начать работу с этими, безусловно, талантливыми людьми, -- произнося фразу, он, чуть прищурившись, окинул взглядом уже весь видимый мостик, заостряя внимание на тех личностях, которые, в свою очередь, смотрели на него и Герхарда.
- И если до знакомства, то что вы можете сказать о них в целом, в двух словах, первое впечатление? Или мне предстоит его составить и доложить вам, сэр? -- улыбнувшись, поинтересовался Леви //
Лезер:
Капитан вновь улыбнулся:
- Безусловно предстоит, в этом даже не сомневайтесь, - он одобряюще кивнул голландцу. - Но сейчас я лучше сам вас с ними познакомлю.
С этими словами он сошёл с помоста, жестом приглашая за собой Аккерсдейка.
- Товарищи! Всех, кроме пилотов, прошу к голографическому столу, пожалуйста!
Через несколько секунд напротив них, по ту сторону большого стола с голографическим проектором, появились пять человек, все в аккуратной и явно новенькой форме. Одного из них здесь вообще не должно было быть, так как он занимал должность стармеха, но нынешний момент был исключением. Что удивило Леви больше всего, так это что как минимум трое из них были азиатами, судя по нашивкам на рукавах - японцами. А если приглядеться повнимательнее, то и все четыре.
- Знакомьтесь, - сказал капитан. - Леви Аккерсдейк, мой старший помощник. Леви, - кэп указал жестом на крайнего слева. - Это капитан третьего ранга Валерий Горюнов, он - наш штурман и официальный представитель СССР в команде по контактам.
Горюнов с виду оказался типом весьма суровым из-за мощного телосложения - он был почти на голову выше Аккерсдейка - и предельно брутального, как показалось старпому, выражения лица: брови постоянно полунахмурены, сердитый рот с выпяченным подбородком будто бы застыл в выражении угрозы, и та же серьёзность и суровость застыла у него во взгляде. Однако, если принять во внимание пышные короткие русые волосы, торчавшие спереди вихром, и голубые глаза, его можно было даже назвать красавцем. Он протянул старпому свою могучую ладонь и не менее брутальным басом произнёс на чистейшем немецком:
- Очень приятно познакомиться, товарищ Аккерсдейк.//
Августин:
«Not bad», -- подумал про себя Леви, сложив губы в характерную бабочку.
- Взаимно, Валерий, -- под стать ему ответил старший помощник, пожимая протянутую руку и чувствуя на это время некоторую беспомощность своего положения, но внешне его дискомфорт нисколько не проявился.
- Увы, не могу выказать вам того же уважения, -- продолжил Аккерсдейк после того, как вернул себе руку, продолжил уже на английском, -- русский язык для меня всегда был чем-то загадочным. А вы умете произвести впечатление, -- добавил он мгновение спустя и перевёл взгляд на следующего, естественно, дождавшись ответа Горюнова //
Лезер:
- Спасибо, - штурман ответил кивком и мимолётной улыбкой, которая на его лице показалась настолько неестественной, что Леви передёрнуло. Капитан меж тем продолжал:
- Старший лейтенант Сайто Такеда, также наш штурман.
Японец оказался на вид типичным японцем с почти всеми присущими его народу чертами. Был он достаточно молод на вид, возможно даже моложе самого Леви, своей чёрной шевелюрой лишь немного уступал старпому, а вот улыбчивостью выгодно отличался от русского коллеги:
- Рад встрече, господин Аккерсдейк, - сказал он, пожимая руку. В голосе прослеживался лёгкий акцент. - Вас приемлемо так называть?//
Августин:
- Да, вполне приемлемо, Сайто, раз знакомству, -- с интересом рассматривал Леви ещё одного штурмана, -- вы хорошо разговариваете, большая часть моих знакомых и просто встречных из страны восходящего солнца этим не отличалась, увы. Уверен, мы сработаемся со всеми вами на «отлично», -- добавил он, завершая знакомство с Такедой //
Лезер:
Следом Штернберг представил и остальных японцев, служивыших ранее, как оказалось, на одном корабле - крейсере «Масамунэ». Первой была весьма симпатичная молодая женщина Юки Мори - основной оператор связи на «Авроре». Её тёмно-рыжие волосы, аккуратно подстриженные, спускались чуть ниже подбородка, и для девушки их можно было даже назвать короткими, а в лице прослеживались какие-то определённо европейские черты, взять хотя бы более широкий разрез глаз, не столь ярко выраженные скулы и более светлый цвет радужки. За ней шла Тихиро Огата - девушка примерно того же возраста, что и Юки, и не менее красивая, но обладавшая чисто японской внешностью, включая длинные чёрные волосы, собранные в пышный хвост. Последним же оказался полноватый усатый дядька по имени Сигеру Симада, старший механик корабля, который явно чувствовал себя в форме не столь комфортно и больше привык к рабочей одежде.
- Вот таким составом нам и предстоит теперь работать, - сказал капитан. - Надеюсь... впрочем, нет, я - знаю, что наш союз получится плодотворным. А теперь всех по прошу за мной, к пульту управления: пусть земляне увидят не только меня, но и мою команду. В конце концов, кому интересно смотреть на такого стереотипного капитана? – при этих словах Гётц усмехнулся.//
Августин:
- Нам, сэр, -- ответил сразу за всех Леви, он пребывал в крайне благоприятном расположении духа и даже сумел удержаться от классических шуток про японцев, пару которых он узнал ещё во время обучения.
Пройдя к пульту управления, Аккерсдейк занял место по правую руку от капитана, но чуть сзади, и жестом пригласил остальных членов команды присоединиться к ним. //
***
Егор Тишин:
Фернандо задумчиво почесал трёхдневную щетину, думая и представляя в голове титаническое судно, на котором он, возможно, проведёт остаток своих дней. Из всех присутствующих в лицо он знал только доверенных ему лётчиков, но его это устраивало. Руки немного дрожали, но Эрнан был полон решимости. В голове крутилось слишком много мыслей. Крутились как центрифуга, в которой он провёл так много времени во время обучения. Его немного мутило. То ли от того, что происходило в его голове, то ли дал о себе знать вроде бы давно позабытый страх и жажда приключений.
«Как я ненавижу, когда вокруг столько людей, скорее бы эта merda закончилась» - промелькнула в голове крамольная мысль, которую Фернандо поспешил подавить. В глубине души он понимал, насколько важна их миссия для всех собравшихся. Пришёл и его черёд забираться на подиум. Сжав зубы, Эрнан приложил максимум своих сил для того, чтобы не хромать //
Лезер:
Практически сразу кубинец ощутил, как стоявший слева человек взял его под локоть, чтобы помочь взойти на подиум. То был его товарищ-пилот Войцех Печка с характерным позывным «Чех», с которым Фернандо познакомили буквально пару дней назад, но ему хватило и этого времени, чтобы узнать об извечном недуге космолётчика.
- Нормально всё? - крикнул он, чтобы было слышно за стоявшим вокруг гулом. - Смотри, не надорвись, спишут ещё перед самым отлётом, и будет у нас хромое звено вместо хромого пилота, - чех при этих словах ободряюще ухмыльнулся.//
Егор Тишин:
- Да как будто что-то изменится! - практически в ухо проорал Эрнан Войцеху, - Вы и без меня опыта наберётесь рано или поздно. Но ты прав - оставить вас не вышколенными будет позором на мою голову. - Всё же улыбка, точнее, её подобие появилось на лице кубинца. Как человек Чех ему очень нравился. В голову снова полезли мысли о предстоящем.
Всю свою карьеру пилота Кортес провёл в небольших кораблях, с которыми легко иметь дело в таких вопросах, как маневрирование и ведение боя. В истребителе он чувствовал себя уютно, зная, что даже с непредвиденной ситуацией он справится. В кабине он как мозг в черепной коробке, разве что связей между ним и судном меньше. Находиться же в большом корабле, тем более управляемым не им, он, откровенно говоря, не любил. Как водитель автомобиля с ручным управлением, вынужденный сидеть на месте пассажира, который нажимает фантомные педали и не может оторвать взгляда от дороги. А эта висящая высоко за пределом видимости bandurria заставляла его нервничать.
- Знаешь, когда мы выйдем из нашей старушки-системы, я бы не отказался промочить горло с нашим звеном. Мы же не спать там будем, не знаешь, - немного снизив громкость голоса спросил майор. //
Лезер:
- Да-да, это определённо надо замутить, - сказал Войцех, активно кивая головой. - Вообще, не терпится уже глянуть на остальную эскадрилью. Говорят, мы там одни такие будем: все эскадрильи, как эскадрильи, слетавшиеся, а нас понабрали из всякого сброда со всех концов системы, хе-хе-хе. Ещё ж позывной у каждого придётся запоминать, мы ж, видите ли, «элита»! Да, кстати, твой ведь – «Кортес», правильно я помню?//
Егор Тишин:
- Да-да, Кортес. Но, в принципе, иногда могу отозваться на Estrella – «Звезда», что получил после того, мягко говоря, жёсткого приземления. Звезданулся я, в общем. Думаю, несмотря на мультинаицональность, сработаемся. Всегда срабатывались.
«Ну когда же мы уже пойдём в эти челноки?! Эта maldita нога всё больше и больше саднит». Конечно же, Эрнан всё понимал. Понимал, что на Земле стоит последний раз; понимал, что во время экспедиции ему вряд ли придётся столько находится на одном месте, но всё же это медленно начинало его раздражать. Даже замечательная, на его взгляд, песня ненадолго его отвлекла от тяжёлых мыслей и желания поскорее уйти. //
Лезер:
- Хых, да, ты рассказывал, помню. Это ведь с той поры у тебя эта, - он кивнул на хромую ногу - хрень? Да, точно. А вон, гляди, - он показал пальцем куда-то в толпу. - Видишь? Там мои стоят, провожать пришли. Эй, Марта! Марта-а-а!//
Альтаир:
Межзвездный перелет - как много в этом звуке... Дрожь переборок, космический холод, постоянное жужжание могучих двигателей не менее могучего судна. Все это можно было найти и на обычных патрульных кораблях. Джек тихо усмехнулся и оглядел солдат, среди которых он находился. Нет, большая часть этих ребят летела не за впечатлениями, не ради пафосных идей, и не ради романтики. Большая часть солдат желала обеспечить тех, кто остается у них на Земле. Деньгами ли, верой во что то более высшее, мечтой...
Стоя на подмостках, Харпер бросил беглый взгляд на провожающих, желая увидеть знакомые лица. Собравшихся было так много, что с первого раза это и не вышло. Да и со второго тоже. Это было немного обидно, но душу грело осознание того что они здесь, они пришли проводить его туда, откуда возврата может и не быть. Его губы коснулась улыбка.
В ожидании торжественной речи Джек ненадолго прикрыл глаза, расслабившись, вслушиваясь в пение детского хора, исполняющего что то на русском языке. Он вновь улыбнулся.//
Ким:
Доктор Ким Мёнсин стояла на помосте, заложив руки за спину, и, вполуха слушая пение хора, рассуждала о моменте и значении момента в истории. Вот они, стоят на пороге не просто нового шага в истории человечества, но совершенно новой эры – и слушают, как дети поют на родном языке что-то торжественное. Затем обязательно последуют выступления важных лиц, капитана… Будет ли кто-нибудь через пять сотен лет помнить имена этих детей? Будет ли кто-нибудь вообще знать, что перед запуском первого межзвездного перелета выступал детский хор? Сохранит ли история через сотни лет имена тех, кто выступит здесь, и тексты их речей? Возможно, но не факт – хотя все, безусловно, будут знать имя капитана, совершившего первое путешествие к новым звездам.
Но что наверняка запомнят все без исключения – это то, что момент этот был торжественным. Потрясающим. Внушающим трепет перед звездными глубинами и благоговение перед теми, кто эти глубины решился покорить. И именно для этого сейчас выступает хор, о котором никто не вспомнит, будут выступать люди, чьи имена могут затеряться среди веков, читать речи, которые могут поглотить пески времени – чтобы создать величие момента. Конечно, сейчас за ними следят бесчисленные репортеры, но большая часть того, что они запишут здесь, осядет в архивах, сгинет в пучине аналогичной информации. А людское представление об этом дне останется жить в веках.
Интересно, будет ли кто-то помнить через пятьсот лет, что она принимала участие в эпохальном рейсе? Едва ли.
Мысленно усмехнувшись глупой идее, доктор в очередной раз стала прокручивать в голове список всего, что необходимо будет сделать и перепроверить сразу после того, как корабль покинет земную орбиту.//
Pink_Panther:
Летевший по встречной полосе тёмно-синий спорткар известной фирмы, вызывающе мигая спецсигналами в бамперах и кокпите, в очередной раз перестроился в другой ряд, оставляя сигналящих позади. Водитель аккуратно ушёл с опасной траектории, отправив тяжёлый кар на пустую полосу для общественного транспорта.
- Сэр, вы опаздываете на сорок три минуты. Ещё через шесть начнётся торжественная речь. Советую поторопиться, - известил водителя мягкий женский голос.
Раймонд ещё больше увеличил скорость, почти вжав в пол педаль газа. Машина, плавно переключая передачу выше, устремилась к перекрытому участку шоссе. Демонстративно посигналив активно жестикулирующему полицейскому, Рендалл пронёсся мимо, сбив потоком воздуха с того фуражку.
- Сэр, вы нарушаете правила дорожного движения, - вновь напомнил ему бортовой компьютер, на что Рендалл только усмехнулся:
- Я уже полчаса нарушаю правила дорожного движения, если ты не заметила.
Полицейская машина, попытавшаяся было преследовать несущийся с огромной скоростью и светящий маячками, как три пожарки, кар, еле-еле увернулась от столкновения и осталась далеко позади. Ну а впереди уже был виден космодром.
Как только к воротам охраняемого периметра Байконура мягко подъехал низкий, широкий кар, солдаты, еле сдерживавшие натиск желающих попасть внутрь без приглашения зевак, схватились за табельное оружие, но, обратив внимание на специального цвета номера, успокоились. Один из солдат указал на свободное место, и машина, поблескивая антрацитовыми стёклами и не издавая практически никаких звуков, плавно отъехала на парковку.
- В течение двух часов связаться со мной. В случае отсутствия возможности самостоятельно активировать третью задачу по списку, - проинструктировал Рендалл компьютер, забирая с заднего сиденья увесистый чемодан.
- Есть, сэр. Удачного вам дня, - как всегда благожелательно ответил интеллект и загерметизировал за вышедшим дверь.
Когда пёстрая толпа выплюнула из себя человека в бело-голубом костюме со стальным чемоданчиком в руке, пара человек в штатском тут же подбежали к нему и куда-то увели. Но уже через минуту Рендалл, отбившись от назойливых помощников, поправил очки и взошёл на подиум, мгновенно расплывшись в псевдосчастливой улыбке. Заняв место рядом со своим представителем, инженер с облегчением избавился от чемодана, предав его полу подиума.
- Даже сюда вы умудрились опоздать, мистер Раймонд, - не переставая улыбаться и смотреть на буйствующую в радости толпу, сказал топ-менеджер концерна Samsung с трудновыговариваемой фамилией. Рендалл и бровью не повёл, последовав примеру корейца и не став отворачиваться от толпы:
- Меня ценят не за пунктуальность, сэр. Кстати, ваш галстук ужасен и безвкусен.
Раймонд нагло ухмыльнулся, а кореец поправил ужасный галстук и невозмутимо помахал толпе.
Альтаир:
Еще не начался полет, а уже кто то успел выделиться. Событие, к которому многие готовились годами, видимо было не столь важным для одного человека, умудрившимся опоздать к началу торжественной церемонии. Впрочем и сам Харпер был бы не прочь опоздать, прибыв непосредственно к погрузке на судно. Но тем не менее для него такая выходка была роскошью, в отличие от наглого гражданского.
- Любит привлекать внимание... - тихо усмехнулся Харпер, поглядывая в сторону брутального опаздуна.//
Лезер:
То ли по стечению обстоятельств, то ли по странному совпадению, но кореянка Ким Мёнсин, уважаемый медик и по совместительству глава всей медицинской братии на корабле, оказалась в тот момент рядом со своими соотечественниками и прекрасно слышала весь этот короткий разговор. Она слышала об этом человеке, англичанине, который по воле судьбы стал одним из ведущих инженеров ЯКС, когда-то даже читала о нём в каком-то журнале, но вот видела его впервые. Впечатление он производил, надо сказать, смешанное, особенно если принять в расчёт традиционную восточную пунктуальность.//
Pink_Panther:
Медленно машущий рукой Рендалл вдруг почувствовал, что этим самым он как бы провожает всё, что его сковывало. Он отпускал и оставлял здесь тяготы работы, неудачи в повседневной жизни, мелкие личные проблемы, которые даже и не собирался решать. Хотя… Он лишь махал рукой. Хоть прощаться было и не с кем.
Родители, возмущённые и оскорблённые его бегством в ЯКС, прервали с ним всякое общение. Вот уже больше пяти лет никто на личный мобильный Рендаллу не звонил. И даже сейчас, когда их сын в составе лучших специалистов человечества, отправлялся в знаменитейшую экспедицию последних десятилетий, мистер и миссис Раймонд не нашли в себе сил хотя бы отправить ему электронку. Каждый раз, открывая почтовый ящик, Рендалл исходил надеждой, но каждый раз очередное письмо отправлялось в корзину с пометкой «спам».
Рендалл Раймонд махал рукой в толпу и улыбался, уже неподдельной улыбкой. На него смотрели десятки камер. Возможно, какой-то кадр попадёт и в международные новости, и на него смогут посмотреть во всём мире. Даже в Великобритании.//
Ким:
От неторопливого перебирания в уме вещей первой, второй и чрезвычайной важности Мёнсин была отвлечена новоприбывшим, чье бесцеремонное вторжение было сложно не заметить – тем более, что он протолкался через толпу и остановился по соседству с самой доктором Ким. Промелькнувшая в коротком грубом обмене приветствиями фамилия связалась с гордым профилем, и Мёнсин вспомнила, что об этом человеке с английскими корнями и гражданством Союза она уже читала в журнале. Пересекаться им до этого не приходилось, и, возможно, оно было и к лучшему: при ближайшем рассмотрении этот Рэндалл оказался человеком, не знающим даже простейших норм поведения. Дождавшись окончания речи капитана, Ким, не поворачиваясь к нему лицом, обратилась к экс-англичанину на японском:
- Покидая родину, вы вместе отечеством оставили позади и приличия, не так ли, Раймонду Рендалл-сси?//
Pink_Panther:
Услышав обращение к себе, Рендалл затратил пару мгновений на осмысление сказанного и свёл протезированные руки за спиной. При этом силовые соединения издали весьма громкий звук сводящихся сервоприводов. Выдержав небольшую паузу, он сформулировал ответ на японском и представил его незнакомке, чуть повернувшись к ней:
- В моей работе важна точность в других деталях. Приличия – непозволительное явление там, где прогресс и технологии сталкиваются с реальностью. И уж как не работнику научной сферы об этом знать. Я ведь верно определил ваш род деятельности?//
Ким:
- Приличия определяют нас как членов коллектива. Без приличий человек не есть член общества; он оторван и обособлен от него. Общество, в котором нет приличий - общество, стремящееся к саморазрушению. И человек неприличный рано или поздно будет поглощен сам собой. - закончив фразу, Мёнсин развернулась и неторопливо направилась туда, где должна была вскоре начаться посадка на борт, давая понять, что разговор окончен.//
Usagi:
Айрис Хадсон, сложив руки на груди, с невозмутимым выражением лица стояла среди толпы отбывающих в экспедицию гражданских, изредка поворачивая голову и рассматривая как окружающих ее личностей, так и пришедших проводить их в последний путь. Церемония не вызывала большого восторга у женщины, она ведь уже не ребенок (или во всяком случае хотела казаться такой), чтобы прыгать и радоваться – эмоции прошли в первые дни, как она узнала о том, что ее возьмут на борт. А теперь ее ждала работа – сложная и кропотливая. Коллеги бегали в отдалении, щелкая фотокамерами и передавая новости в прямом эфире почти на все телеканалы. Но Айрис будет делать репортажи уже внутри корабля, на протяжении всего путешествия. Поэтому в сумке у нее полно оборудования.
Журналистка обладала довольно выделяющейся внешностью, словно ее основной профессией были выступления где-нибудь на концертах, модельных подиумах, или позирования первым страницам мужских журналов. Облегающие черный жакет и брюки превосходно дополняли и без того прекрасную фигуру. Среди провожатых не присутствовал ее муж Чак, оставшийся в Вашингтоне. И хоть Айрис и была замужем, сторонний наблюдатель мог заметить, что кольца у нее на руке нет. Ни на левой, механической, ни на правой, человеческой. Сняла ли она его специально, чтобы на корабле казаться одинокой и свободной женщиной? Хотя капитан корабля без сомнения всё будет знать из личного дела.
СМИ никто не любит, это ей известно. Журналисты ведь вечно лезут, куда не просят, а потом разносят приукрашенную лживым колоритом информацию, чтобы лучше продаться. Тем не менее Айрис рассчитывала в будущем взять интервью как минимум у нескольких человек, она ведь была в своем деле профессионалом, а столь яркая внешность часто способствовала налаживанию хорошего общения с собеседником – мужчинам трудно отказывать столь милой девушек. К тому же, без сомнения, кто-либо из членов экипажа сам охотно пойдет на контакт с прессой, желая получить известность у всего мирового сообщества зрителей и читателей, проще говоря – обывателей.
Но сейчас, сейчас оставалось только ждать. //
Рассказчик:
Солдат китаец. Маленький и незаметный, находясь в строю, он был практически невидим, не глазу, но вниманию. Что он делал здесь? Почему он стоял сейчас именно в этом месте, а не каком либо другом? Что ожидает его в будущем? Ни один из этих вопросов не возникал в голове Чена – именно так звали солдата. Солнце слепило глаза, но он не жмурился. Когда ещё он увидит его, стоя на родной земле, вдыхая чистый степной воздух? Последний взгляд, последнее действие, всегда самое сильное, самое запоминающееся.//
Лерак де Ла Моль:
Стоя на подиуме, сооружённом вблизи пускового стола, Густав Линдберг близоруко щурился, прикрывая глаза ладонью. Раскалённое азиатское солнце слепило, отражаясь от желтовато-белёсой, раскинувшейся на тысячи миль степи, на фоне которой строения космодрома, сборочные цеха, пусковые установки и нитка заржавевшей, поросшей ковылём железной дороги, выглядели неуместно и казались миражами, вызванными знойным дыханием газового гиганта. Гиганта, из под опеки которого, впервые в своей истории, человек пытается вырваться. Грандиозно..
Линдберг устало опёрся о перила невысокого заборчика по краям площадки. День начался давно и, казалось, тянулся бесконечно. Проснувшись ещё задолго до рассвета, профессор сложил необходимые бумаги в небольшой портфель (основная часть вещей и аппаратуры была уже на борту «Авроры») и наскоро позавтракав, простился с женой. Прощанье получилось будничным, и хотя Эльза порывалась проводить мужа хотя бы до Риги, Линдберг настоял на том, чтобы проститься на крыльце их маленького коттеджа на берегу Ботнического залива. Махнув ещё раз на прощанье рукой, Густав уселся на заднем сидении уже поджитавшего его такси и развернул свежий выпуск утренней газеты. Однако, как следует вчитаться он так и не успел, экипаж шустро набирал скорость и вот уже под его лакированным дном мелькнуло подёрнутое лёгкой дымчатой рябью зеркало Балтики, возник и мгновенно исчез позади остров Висбю. Спустя пару минут в розовых лучах нового дня впереди возникла акватория Рижского залива, на восточном берегу которого раскинулся древний город, история которого теряется во мраке веков, когда не только подобные экспедиции были невозможны, но и даже сама мысль о них казалась крамольным бредом. Расплатившись с таксистом и пройдя символический таможенный досмотр, Линдберг отправился к зданию вокзала Земного сообщения. Рейс до интересующей его точки назначения отправлялся с платформы Z-14 через 5 минут. Заняв положенное место, профессор откинулся на спинку кресла и погрузился в свои мысли. Впереди его ждала работа, уникальная, недоступная никому до него. Впрочем перспектива самого полёта Линдберга как раз таки не сильно вдохновляла, к путешествиям за пределами слоёв атмосферы швед относился прохладно. Впрочем, ради открывшейся перед ним перспективы, профессор готов был стерпеть и не такие превратности судьбы
Территорию Союза преодолели на удивление быстро и в скором времени Линдберг занял своё место среди группы пионеров межзвёздных сообщений. Стоя в толпе и прикрывая глаза от палящих солнечных лучей, мужчина думал об «Авроре» и о том, что его ждёт на её борту.//
Лезер:
«Чего только нету, чего только нет
На этом на белом на свете,
Нам выпал счастливый и трудный билет -
Мы века двадцатого дети», - звучали слова песни из далёкого двадцатого столетия, песни, исполненной романтикой новых горизонтов не меньше, чем все, что были сочинены лишь недавно. Даже тот, кто русского не знал, и кому стоявшие рядом друзья переводили напетое, ощущал, как словно бы невидимая нить связала космических путешественников из двух разных веков.
Тем временем сама песня уже завершалась:
«Небесная высь, океанское дно
Раскроет секреты однажды
Нам жить интересно и весело, но
Но всё-таки хочется,
Хочется страшно
Хоть глазочком
Заглянуть бы,
Заглянуть в грядущий век
И узнать бы,
Что за судьбы,
И узнать бы,
Что за судьбы ждут тебя,
Ждут тебя, Человек!»
По космодрому прокатилась волна аплодисментов. Как только они стихли, ведущий церемонии, один из самых известных голосов Британии, подошёл к микрофону и объявил собравшимся:
- Леди и джентльмены, по просьбе профессора Сеничева, его речь переносится на конец церемонии прощания, после всех остальных выступающих. А теперь, пожалуйста, прошу подойти к микрофону астронома, члена академии наук КНР, Лю Цземиня...
Слово перешло китайскому учёному, а за ним и ещё нескольким людям. Говорили немного и о разном, кто-то с большим пафосом, кто-то с меньшим, и было заметно, что старались не повторяться. Наконец, к микрофону подошёл и «научрук» экспедиции. Это был уже пожилой, ничем особо не выделявшийся человек в опрятном костюме, с седыми волосами вокруг облысевшей макушки, носивший старомодные очки вместо имплантированных глаз, и в целом ничем не примечательный. Но когда он заговорил, на космодроме затихли все.
Говорил он неспешно, с расстановкой и без единой запинки, что в купе с проникновенным голосом и правильно построенной речью создавало исключительно приятное впечатление. Говорил на русском – по собственной просьбе, хотя и знал английский – и после каждого смыслового отрывка в дело вступал переводчик-синхронист:
- Уважаемые друзья и коллеги! Рад приветствовать вас в столь великий для человечества день. Мне выпала, я бы сказал, неизмеримая честь руководить работой «научной» части нашей экспедиции, и когда я говорю «честь», я вкладываю в него весь смысл этого слова. Ведь всем нам предстоит стать… первыми, действительно первыми, кто своими глазами увидит новые миры и новые звёзды так же, как мы с вами сейчас видим наше прекрасное солнце. Мы увидим, возможно, новую жизнь и новых, невиданных существ, увидим планеты, которые нам с вами когда-то предстоит назвать домом. Не буду много говорить о грядущем: и я, и вы прекрасно знаем, что нашей экспедиции предстоит множество чудных открытий. Хочу на прощанье сказать вам одно, друзья: не печальтесь, ведь сколько бы парсек ни разделяло нас, мы всегда будем помнить о вас, о нашем доме и о Голубой планете. Не могу, конечно, не упомянуть моего советского соотечественника, который в далёком теперь тысяча девятьсот шестьдесят первом году первым вышел в космическое пространство – Юрия Алексеевича Гагарина. Вспомните, какая улыбка играла у него на лице перед самым полётом. Вспомните, с каким энтузиазмом он рвался в первый полёт и вспомните, наконец, как он сказал «Поехали!», когда включил зажигание «Востока-1» Вспомните, и вы поймёте, что не стоит в этот день грустить и отчаиваться, потому что мы, все мы – обязательно вернёмся домой. И когда вы с замиранием сердца будете слушать сообщения о том, что «Аврора» достигла системы Альфы Центавра, вспоминайте мои слова, вспоминайте нас и надейтесь на скорую встречу. Спасибо!//
Альтаир:
Слова, сказанные Сеничевым, заставили Харпера вздрогнуть. Взгляд судорожно стал прочесывать толпу, в поисках тех, кто пришел простится с ним перед долгой, возможно вечной разлукой.
Когда тишину разорвал шквал аплодисментов, он наконец увидел ее. Смахивая, покатившуюся по щеке от проникновенной речи, слезу, она смотрела в его сторону. Несмотря на грусть на ее лице, глаза ее светились радостью. Малютка на ее руках и мальчик лет пяти рядом. Они провожали его в путешествие. Провожали, надеясь на новую встречу.
Его глаза увлажнились. Он наконец осознал всю грусть, заключенную в этом моменте. И радость. Радость за то, что когда-нибудь его дети, его внуки отправятся вслед за ним к далеким звездам, по проторенному им пути. Все-таки ему суждено оставить свой след в истории. Как и всем тем, кто сейчас стоял вместе с ним на помосте. И тем, кто сейчас готовил «Аврору» ко взлёту.
Не удержавшись, он помахал жене и детям, надеясь что они видят его. Что они будут помнить и ждать его.//
Лезер:
И они действительно его увидели. Первой Харпера заметила супруга, она всегда первой различила бы его из тысячи лиц, и она тут же указала детям в сторону отца и помахала Джеку рукой, как и сын вместе с ней. Одного было жаль - их крик потонул в гуле аплодисментов.//
Лезер:
Тем часом всё снова стихло, и на экране, установленном позади подиума, появилась фигура «Старого Гётца», как называли во флоте капитана «Авроры». По обе руки от него выстроились клином и его товарищи по мостику. Шетрнберг на мгновение скосил взгляд на зелёный свет индикатора, чтобы удостовериться, что идёт эфир, и начал говорить:
- Добрый день, дамы и господа. Через несколько часов наш корабль отправится в первое межзвёздное путешествие, и поверьте, я, как и все остальные здесь, на борту, со всей полнотой ощущаю всю важность момента. Все нужные слова были сказаны здесь ещё до меня, а потому ограничусь следующим: со своей стороны могу гарантировать, что все ваши родные, друзья и близкие вернутся домой в целости и сохранности. С этого момента я и мои товарищи берём их под личную опеку, и будьте уверены - «Аврора» будет для них самым безопасным местом, какое только можно придумать. От лица всего экипажа хочу попрощаться с Землёй и со всеми, кто будет ждать нашего возвращения. Удачи - и до новых встреч.
Прошло несколько секунд, и экран погас.
- Ну вот мы и простились, - без видимой грусти сказал Герхард, и разве что Леви, у которого за плечами было несколько лет работы с кэпом, почувствовал в его голосе какую-то едва различимую тоску. – Напоминаю, что если кто-то захочет поговорить напоследок с родными, терминалы будут в вашем распоряжении до самого старта.//
Августин:
- И не советую с этим затягивать, если есть желание, то лучше исполнить его сейчас, пока нет работы. И нет очереди, -- добавил он чуть погодя, улыбнувшись.
- Какие следующие распоряжения, товарищ капитан? -- поинтересовался Аккерсдейк, -- или просто ещё раз, уже точно последний, проверить правильность распределения мест на корабле для всех прибывающих? //
Лезер
- Вы сами и ответили на вопрос, первый помощник, - кивнул с улыбкой капитан. - Как только исполните, возвращайтесь на мостик и занимайте свой пост, оттягивать с отлётом не стоит.//
Августин:
- Так точно, сэр! -- бодро отчеканил Леви и резко развернувшись громко зашагал к выходу с мостика. Выйдя, он осмотрелся по сторонам, окидывая взглядом пока ещё не совсем привычные места //
Лезер:
Окружение, впрочем, хоть и было непривычное, но в целом мало отличалось от структуры крейсеров, на которых Аккерсдейк служил раньше, и он это ощутил уже тогда, когда ообегал весь почти километровый корабль и проверял готовность к приёму остальной части экипажа. Корабль в целом представлял собой большую, вытянутую и многоярусную конструкцию: основная часть состояла из достаточно узкого продольного отсека, служившего главной транспортной артерией между носом и кормой, вокруг которого было сооружено широкое и слегка уплощённое трёхъярусное кольцо, где размещались жилые каюты и большинство складских помещений. Дальше упомянутый отсек переходил в гораздо более широкую носовую часть корабля, соединённую также с передней частью кольца и вытянутую наподобие носа реального боевого корабля, кое-кому она могла напомнить носовую часть «звёздного разрушителя» из знаменитой когда-то саги «Звёздные войны», хотя нос этого отсека и не был столь заострённым. В том месте, где была проведена условная граница между основным и носовым отсеком, присутствовала сужавшаяся к верху настройка в виде ещё двух небольших ярусов, по ширине она была лишь чуть больше центрального отсека. К слову, в задней части оного в наличии также имелась большая надстройка с неким подобием мостика того самого «разрушителя», только он был немного другой формы и был это вовсе не мостик, а главный наблюдательный пункт, в котором находилась специально оборудованная обсерватория для астрономов. Настоящий же мостик находился в сердце носового отсека, ближе к кольцу, и был, пожалуй, самым защищённым местом на корабле, кроме машинного отделения. В непосредственной близости от него находились и лифты, и удобная сеть проходов, ведущих во все стороны. В боковых частях отсека, под нижними ярусами, располагалось по два передних сопла, применявшихся для того, чтобы дать крейсеру в космосе обратный ход. Что же до основных двигателей, то реактор с машинным отделением располагался в глубине центрального отсека, и основные сопла выходили в совсем небольшой хвостовой отсек крейсера, служивший лишь для прикрытия и обслуживания «ходовой части».
По счастью, ангары находились не так уж далеко от мостика и занимали как раз переднюю часть кольца и часть носового отсека, и именно их старпом собирался инспектировать в первую очередь. //
Usagi:
Капитан. Так он выглядит, так он говорит. Капитан это большая личность. Возможно, ей когда-нибудь удастся взять у него интервью. Не сразу, конечно, а в спокойное от полёта и суеты время. Потому что такой репортаж соберёт огромнейшую массу и зрителей и читателей.
Айрис продолжала осматривать толпу, словно что-то подмечая для себя, на секунду задерживаясь взглядом буквально на каждом члене экипажа. Прикидывая, кто лучше пойдёт на контакт, а кто более фотогеничен, эдакая небольшая психологическая оценка, как ведёт себя человек, насколько он замкнут, или наоборот, развязан. //
Последнее редактирование модератором:
